Второе Гельветическое Исповедание

Глава VIII. О падении человека, грехе и причине греха

 

Падение человека. В начале человек был сотворён по образу Божьему, в праведности и святости истины, благим и справедливым. Но когда по наущению змея и своей собственной ошибке он отказался от благости и праведности, он стал подвержен греху, смерти и различным несчастьям. Все люди, происходящие от него, стали подвержены тому же, чему был подвержен и он, то есть, греху, смерти и различным несчастьям.

 

Грех. Под грехом мы понимаем врождённую человеческую порочность, которую мы получили по наследству от наших прародителей, и посредством которой мы, погрязнув в развращённых желаниях и нерасположенные ни к какому добру, склонны ко всяческому злу. Наполненные злобой, недоверием, презрением и ненавистью к Богу, мы сами не способны ни сделать, ни даже замыслить что-либо доброе. Более того, взрослея и становясь старше, мы, посредством злых помыслов, слов и дел согрешая против Божьего закона, приносим худые плоды от худого дерева (Мф. 12:33 и далее). По этой причине, мы, будучи объектами Божьего гнева, по своим собственным заслугам подлежим справедливому суду. Поэтому все мы были бы отвержены Богом, если бы Христос, наш Избавитель, не искупил нас.

 

Смерть. Под смертью мы понимаем не только смерть телесную, которую все мы должны однажды испытать из-за наших грехов, но также и вечное наказание по грехам нашим и порочности нашей. Ибо апостол говорит: «И вас, мёртвых по преступлениям и грехам вашим… [вы] были по природе чадами гнева, как и прочие, Бог, богатый милостью… и нас, мёртвых по преступлениям, оживотворил со Христом» (Еф. 2:1-6), и также: «Посему, как одним человеком грех вошёл в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нём все согрешили» (Рим. 5:12).

 

Первородный грех. Поэтому мы признаём, что всем людям свойственен первородный грех.

 

Действительные грехи. Мы признаём, что все остальные грехи происходят из этого греха первородного и воистину называются грехами, несмотря на то, какое название им дают: грех ли смертный, простительный или такой, который называется грехом против Святого Духа, и который никогда не простится (Мк. 3:29; 1 Ин. 5:16). Мы также исповедуем, что грехи не равны; несмотря на то, что все они проистекают из одного источника развращённости и неверия, одни грехи более тяжки, чем другие. И сам Господь говорит, что отраднее будет Содому, чем тому городу, который отвергнет слово Евангелия (Мф. 10:14 и далее; 11:20 и далее).

 

Секты. Поэтому мы осуждаем всех тех, кто учит противному, в особенности же, Пелагия и всех пелагиан, равно как и юпитериан, которые, вслед за стоиками, полагают все грехи равными. Во всём этом мы согласны со святым Августином, который основывал своё мнение и защищал его на основании Священного Писания. Более того, мы осуждаем Флориния и Бласта, против которых писал Ириней, и всех тех, кто выставляет Бога автором греха.

 

Бог — не автор греха; в каком смысле говорится, что Он ожесточает. Ясным образом написано: «Ты Бог, не любящий беззакония… Ты ненавидишь всех, делающих беззаконие. Ты погубишь говорящих ложь» (Пс. 5:5-7). И ещё: «Когда говорит он [дьявол] ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи» (Ин. 8:44). Более того, в нас и так достаточно порочности и испорченности, чтобы ещё и Бог привносил в нас новую, более мерзкую развращённость. Поэтому когда в Писании говорится, что Бог ожесточает (Исх. 7:13), ослепляет (Ин. 12:40) и предаёт превратному уму (Рим. 1:28) отверженных, должно понимать это в том смысле, что Бог делает это по справедливому суду, будучи истинным Судьёй и Мстителем. Наконец, каждый раз, когда в Писании говорится, что Бог делает что-то злое, этим не утверждается, что человек не творит зла; наоборот, Бог по Своему справедливому суду допускает это зло и не предотвращает его. Он мог бы предотвратить зло, если бы захотел этого. Но Он не делает этого потому, что (а) обращает зло человека в добро, как было в случае с братьями Иосифа; (б) управляет злом так, чтобы оно не нанесло урон и не свирепствовало более определённого предела. Святой Августин пишет в «Энхиридионе»: «Ещё недостойнее полагать, будто Он не сделал чего-либо потому, что человеческая воля послужила препятствием к исполнению желания Всемогущего. Итак, ничего не было бы, если бы не восхотел Всемогущий, или соизволяя, или прямо действуя. И вне всякого сомнения Бог делает добро, даже допуская какое бы то ни было зло».[3] Таково мнение Августина.

 

Любознательные вопросы. Иные вопросы, как, например, желал Бог падения Адама или почему Он не предотвратил падения и подобные им, мы считаем любознательными (до тех пор, пока, быть может, злочестие еретиков или иных грубых людей не заставит нас объяснить и этот вопрос на основании Слова Божьего, как зачастую это делали благочестивые учители Церкви), сознавая, что Господь запретил человеку вкушать запрещённого плода, а затем наказал его за преступление [против этого повеления]. Мы также знаем, что сделанное может не быть злом в отношении провидения, воли и власти Бога, но может противостоять воле Божьей, когда дело касается сатаны и нашей воли.

[3] См. Августин Блаженный, Энхиридион, гл. 95,96.